Почему ноябрь пегий?

Лесные тайнички (осень) — Николай Сладков

Весной ёлочки не было, летом не было, а осенью вдруг появилась. Раздвинула листья, травинки, высунулась из земли и удивлённо осмотрелась.Деревья роняли листья.Много-много лет прошло с тех пор, но каждую осень, в день ёлочкиного рождения, деревья вспоминают о ней и дарят ей подарки.

Осина дарит красные китайские фонарики, клён роняет оранжевые звёзды, а ива засыпает ёлочку тонкими золотыми рыбками.И стоит ёлочка растерянная, счастливая; раскинула лапки, а на ладошках подарки. И уж некуда их девать, а ей всё дарят и дарят.

И у всех на глазах становится ёлочка из колючей и хвойной мягкой и лиственной. Вся в золоте, багрянце и бронзе.

Вся нарядная и разноцветная. Не то что зимой и летом — одним цветом.

Упрямый зяблик

Октябрь так птиц пугнул, что иные до самой Африки без оглядки летели! Да не все такие пугливые. Другие и с места не тронулись. Ворона вон — хоть бы ей что! Каркает. Галки остались. Воробьи. Ну да с этими Октябрь и связываться не хочет. Этим и Январь нипочём! А вот за зябликов взялся. Потому что фамилия у них такая — Зяблик — и должны они Октября бояться.

Взялся — и всех разогнал.Один только остался. Самый упрямый.— Зяблик ты, так зябни! — рассердился Октябрь. И стряхнул термометр.А зяблик не зябнет!— Небось озябнешь! — разбушевался Октябрь. И давай зяблику под перо ветром дуть.А зяблик не зябнет! У него от озноба верное средство — тугой животок. Прыгает по веткам, как по ступенькам.

И склёвывает: то жука, то семечко. А раз животок тугой, то и температура у него нормальная птичья — плюс сорок четыре градуса! С такой температурой и в октябре май.— Холодом не пронял — голодом доконаю! — скрипнул Октябрь морозцем. И так ветром дунул, что сдул с деревьев все листья и всех насекомых.А зяблик — порх! — и на землю. Стал на земле кормиться.

Рябина-то от мороза только вкусней становится!

Лесные шорохи 2

Сорока и Енот— Енот, а Енот, а ты ягоды есть любишь?— Люблю!— А птенцов и яйца любишь?— Люблю!— А лягушек и ящериц любишь?— Люблю!— А жуков и сороконожек любишь?— Люблю!— А… а червяков и улиток любишь?— Тоже люблю!— А чего же ты тогда не любишь?

— Не люблю, когда меня глупыми вопросами от еды отвлекают!

Медведь и Крот— Послушай, Крот, ты весь век в земле возишься, вот-то, поди, умываться часто приходится?

— Ой, Медведь, и не говори! Замучали меня умывания. До того часто, до того часто — два раза в год. Раз — весной, в половодье, раз — осенью, в ненастье. Завидую, косолапый, тебе: медведи, говорят, век не моются!

Желна и Сорока— Ой, Желна, что-то с Филином нашим неладно! Каждую ночь стонет и охает! Уж не заболел ли, не простудился? То хрипит, то бурчит, то ворчит словно ежом подавился!

— Что ты, Сорока, что ты! Да это он самые свои нежные песни поёт! Самые развесёлые! Молчи уж, а то услышит ещё, обидится. Тс-с!

Карась и Окунь— Охо-хо, Окунь, горемычная я рыба! Вся-то моя жизнь в грязи да в тине.

— А ты, Карась, клюнь на крючок — попадёшь в сметану…

Лисица и Заяц— Слыхал, заяц, как охотники мой лисий хвост называют? Трубой! Хи-хи-хи…— А мой заячий хвост охотники прозвали цветком. Цветком, цветиком, цветочком.— Да ну-у! А ну дай-ка мне цветочек понюхать…

— Но-но-но! Я твою лисью породу знаю! Цветок понюхаешь, а ногу откусишь. Проходи, проходи со своей трубой!

Дуб и Рябина— Ой, Рябина-Рябинушка, что взгрустнула ты?— Была я, Дуб, тонкой рябинкой, а стала сухой корягой. Ободрали меня ребятишки как липку, разделали под орех.

Ни ягод на мне, ни сучков, ни веток — хоть в костёр головой! Хоть бы ты, Дуб, меня защитил.

— Что ты, что ты! Я сам теперь, голубушка, такой, что краше в дровяной склад кладут.

Всю-то осень жёлуди с меня сшибали, камнями да палками по голове молотили. Всю душу вытрясли! Был я дубом, стал дубиной…

Сорока и Медведь— Эй, Медведь, ты днём что делаешь?— Я-то? Да ем.— А ночью?— И ночью ем.— А утром?— И утром.— А вечером?— И вечером ем.— Когда же ты тогда не ешь?— Когда сыт бываю.— А когда же ты сытым бываешь?

— Да никогда…

Ноябрь

Сыплет белый снег на чёрную землю.Всё вокруг становится пегим.Лес полосатый, как бока зебры. Борозды пашни — как клавиши у рояля.На белых речках — чёрные полыньи, на чёрных дорогах — белые лужи. На бело-чёрных берёзах чёрно-белые сороки сидят.«Приехал ноябрь на пегой кобыле».

Чёрное озеро и белые берега. Чёрные пни в белых шапках. Чёрные галки над белым полем.Белые зайцы на чёрной земле. Белые муравейники у чёрных стволов. Белые кочки на чёрном болоте.Всё двухцветное и рябое.Чёрный дом с белой крышей. Белый дым из чёрной трубы. Чёрный стог с белым боком.

Одно небо ровное — серое и глухое.Ни звонкого голоса, ни гулкого эха.Всё как-то исподволь, шёпотом, стороной.То дряблая оттепель, то упругий мороз.Сыро и серо, пусто и глухо.Полузима — полуосень, полудень — полувечер.Робко напутали, напетляли по снегу птицы и звери.А человек прошагал — как расписался.

Чётко и твёрдо — как чёрным по белому.

Почему ноябрь пегий?

Высунулась из-за леса снеговая туча, наделала в лесу переполоху!Увидал тучу Заяц-беляк да как заверещит:— Скорей, туча, скорей! Я давным-давно белый, а снегу всё нет да нет! Того и гляди, охотники высмотрят!Услыхала туча Зайца и двинулась в лес.— Нельзя, туча, назад, назад! — закричала серая Куропатка.

— Землю снегом засыплешь — что я есть стану? Ножки у меня слабые, как я до земли дороюсь?Туча двинулась назад.— Давай вперёд, нечего пятиться! — заворчал Медведь. — Засыпай берлогу мою скорей: от ветра и мороза укрой, от глаза чужого спрячь!Туча помедлила и опять двинулась в лес.— Сто-ой, сто-ой! — завыли волки.

— Насыплешь снегу — ни пройти, ни пробежать. А нас, волков, ноги кормят!Туча заколыхалась — остановилась.А из лесу крик и вой.— Лети к нам, туча, засыпай лес снегом! — кричат одни.— Не смей снег высыпать! — воют другие. — Назад поворачивай!Туча то вперёд, то назад. То посыплет снежком, то перестанет.

Потому-то ноябрь и пегий: то дождь, то снег, то мороз, то оттепель. Где снежок белый, где земля чёрная.

Ни зима, ни осень!

Источник: //stranakids.ru/lesnye-tajnichki-osen-nikolaj-sladkov/5/

Почему ноябрь пегий?

Почему ноябрь пегий?

     Высунулась из-за леса снеговая туча, наделала в лесу переполоху!      Увидал тучу заяц-беляк, да как заверещит:

     — Скорей, туча, скорей! Я давным-давно белый, а снегу всё нет да нет! Того и гляди охотники высмотрят!

     Услыхала туча зайца и двинулась на лес.
     — Нельзя, туча, назад, назад! — закричала серая куропатка. — Землю снегом засыплешь — что я есть стану? Ножки у меня слабые — как я до земли дороюсь?

     Туча двинулась назад.
     — Давай вперёд, нечего пятиться! — заворчал медведь. — Засыпай берлогу мою скорей: от ветра и мороза укрой, от глаза чужого спрячь!

     Туча помедлила и опять двинулась на лес.
     — Сто-ой, сто-ой! — завыли волки. — Насыплешь снегу — ни пройти, ни пробежать. А нас, волков, ноги кормят!

     Туча заколыхалась — остановилась.      А из лесу крик и вой.      — Лети к нам, туча, засыпай лес снегом! — кричат одни.      — Не смей снег высыпать! — воют другие. — Назад поворачивай!

     Туча то вперёд, то назад. То посыплет снежком, то перестанет.

     Потому-то ноябрь и пегий: то дождь, то снег, то мороз, то оттепель. Где снежок белый, где земля чёрная.
     Ни зима, ни осень!

НЕСЛУХ

     Медведицы — строгие матери. А медвежата — неслухи. Пока ещё сосут — сами сзади бегают, в ногах путаются. А подрастут — беда!      Медведицы любят в холодке подремать.

А весело ли медвежатам слушать их сонное сопенье, когда кругом столько заманчивых шорохов, писков, песен!      От цветка к кусту, от куста к дереву — и забредут…

     Вот такого неслуха, удравшего от матери, я однажды и встретил в лесу.

     Я сидел у ручья и макал сухарь в воду. Был я голодный, а сухарь был жёсткий, — потому трудился я над ним очень долго. Так долго, что лесным жителям надоело ждать, пока я уйду, и они стали вылезать из своих тайничков.
     Вот вылезли на пень два зверька полчка. В камнях запищали мыши, — видно, подрались. И вдруг на полянку выскочил медвежонок.

     Медвежонок как медвежонок: головастый, губастый, неловкий.      Увидел медвежонок пень, взбрыкнул курдючком — и боком с подскоком прямо к нему. Полчки — в норку, да что за беда! Медвежонок хорошо помнил, какими вкусными вещами угощала его мать у каждого такого пня. Успевай только облизываться.

     Обошёл мишка пень слева — никого нет. Заглянул справа — никого. Сунул нос в щель — полчками пахнет. Влез на пень, поцарапал пень лапой. Пень как пень.      Растерялся мишка, притих. Оглянулся кругом.      А кругом лес. Густой. Тёмный. В лесу шорохи.      Слез мишка с пня и потрусил дальше.      На пути — камень.

Повеселел мишка: дело знакомое! Подсунул лапу под камень, упёрся, нажал плечом. Подался камень, пискнули под ним испуганные мышенята.      Бросил мишка камень да обеими лапами под него. Поторопился: камень упал и придавил мишке лапу. Взвыл мишка, затряс больной лапой. Потом полизал, полизал её, да и похромал дальше.

     Плетётся, по сторонам больше не глазеет: под ноги смотрит.      И видит — гриб.      Пуглив стал мишка. Обошёл гриб кругом. Глазами видит: гриб, можно съесть. А носом чует: плохой гриб, нельзя есть! А есть хочется…

     Рассердился мишка да как треснет по грибу здоровой лапой! Лопнул гриб.

Пыль из него фонтаном жёлтая, едкая, прямо мишке в нос.

     Мишка левой лапой — лягушка вправо.

     Нацелился мишка, рванулся вперёд и подмял лягушку под себя. Зацепил лапой, вытащил из-под брюха. Тут бы ему и съесть лягушку с аппетитом — первую свою добычу. А ему, дурачку, только бы играть.

     Повалился на спину, катается с лягушкой, сопит, взвизгивает, будто его под мышками щекочут.      То подкинет лягушку, то из лапы в лапу перекинет. Играл, играл да и потерял лягушку.      Обнюхал траву кругом — нет лягушки. Брякнулся мишка на задок, разинул рот, чтоб заорать, да и остался с открытым ртом: из-за кустов на него глядела старая медведица.

     Медвежонок очень обрадовался своей мохнатой мамаше: уж она-то приласкает его и лягушку ему найдёт.      Жалостно скуля и прихрамывая, он потрусил ей навстречу. Да вдруг получил такую затрещину, что разом сунулся носом в землю.      Вот так приласкала!      Обозлился мишка, вскинулся на дыбки, рявкнул на мать. Рявкнул — и опять покатился в траву от оплеухи.

     Видит, плохо дело! Вскочил — и бегом в кусты. Медведица за ним.      Долго слышал я, как трещали сучья и как рявкал медвежонок от мамашиных затрещин.      «Ишь как уму да осторожности его учит!» — подумал я. Убежали медведи, так меня и не заметили. А впрочем, кто их знает.      Кругом лес. Тёмный. В лесу шорохи.

     Лучше уйти поскорей: ружья-то у меня нету.

Page 3

Источник: //ctpanni.ucoz.ru/load/sladkov_nikolaj_ivanovich/pochemu_nojabr_pegij/5-1-0-24